Чтобы усилить другие участки Ленинградского фронта, в октябре 1941 года с Ораниенбаумского плацдарма были выведены основные соединения 8-й армии вместе с ее полевым управлением. Фронт обороны от Порожек до Финского залива, который ранее занимали шесть стрелковых дивизий, теперь пришлось держать одной — нашей, 48-й стрелковой.
Прикрывая столь широкую полосу, дивизия столкнулась со многими проблемами. Как малыми силами защитить танкоопасные направления вдоль Приморского шоссе на Петергоф, Мартышкино, Ораниенбаум; через Гантуловские и Большие Иликовские высоты к тому же Ораниенбауму? Не хватало механической тяги для каждого орудия. Пушки подтягивали к огневым позициям вручную. А это отражалось на маневре огневых средств.
Командование дивизии решило построить оборону на основе взводных и ротных опорных пунктов, батальонных узлов сопротивления. Оборудовались первая, вторая и третья позиции первой полосы обороны. По всему фронту строили траншеи, создавали отсечные позиции. На стыках рот, батальонов, полков появились минно-взрывные заграждения. В единую систему были связаны все виды огня: ружейно-пулеметного, противотанкового, заградительного артиллерийско-минометного.
Однако для ведения эффективного артиллерийского огня недоставало снарядов. Чтобы сберечь боеприпасы, перешли на стрельбу прямой наводкой. Идею подсказал и первым применил командир батареи 268-го стрелкового полка лейтенант И. А. Савченко. Его инициативу поддержали в других батареях. Начальники артиллерии полков капитаны Шкуратов и Кравец многое сделали, чтобы этот способ ведения огня был широко освоен.
Предварительно проводили тщательную разведку огневых средств врага на его переднем крае и в ближайшей глубине. Ночами готовили открытые позиции, вручную на них выкатывали пушки и рядом выкладывали снаряды — их выделяли очень мало. С рассветом расстреливали цели. Противник не успевал опомниться, а орудия уже находились в укрытиях. Фашисты начинали ответную стрельбу, но было поздно, эффекта их огонь не имел: наши расчеты с пушками убирались в безопасное место.
Такой метод стрельбы в сочетании с другими применялся и при поддержке действий стрелков и разведчиков. С переходом к активной обороне разведка боем стала чаще проводиться всеми стрелковыми полками. Однако на первых порах такие вылазки заканчивались не всегда удачно, — опыта было мало. Бригады морских пехотинцев на участке справа от нас брали пленных, а мы никак не могли.
Взять пленного в условиях устоявшейся обороны — нелегкое дело. Пехота обеих сторон сидит в траншеях. Изредка выскочит человек и, опрометью пробежав несколько метров, опять скрывается в щели или блиндаже. Между тем за каждым движением на передовой наблюдали сотни глаз. В готовности находились системы оповещения и связи — в любую минуту можно перекрыть все подходы сплошным огнем из винтовок, автоматов, пулеметов, минометов. На нейтральной полосе — минные поля, проволочные заграждения…
А контрольный пленный нам очень требовался. Через него можно было уточнить состав войск противника, его цели, средства, которыми он располагал.
Одна из разведок боем была организована на участке обороны 268-го полка с Гантуловских высот в направлении деревни Туюзи. Погода способствовала поиску: шел густой снег. Видимость — не более 200-300 метров, но для стрельбы прямой наводкой вполне достаточная. Вместе с группой захвата в нашей первой траншее находился комиссар штаба дивизии батальонный комиссар Шумилин.
Под прикрытием наших пушек, стрелявших прямой наводкой, ружейно-пулеметного огня с флангов и отсечного — из минометов и артиллерии по ближней глубине фашистов, разведчики преодолели узкую в этом месте нейтральную полосу. Порыв увлек и батальонного комиссара Шумилина — вместе с бойцами он ворвался в траншею противника. Но взять пленного и на этот раз не удалось.
Неудача огорчала, но не обескураживала. Все чувствовали: быть успеху. Ведь уже накоплен необходимый опыт, из ошибок и промахов извлечены уроки.
Так и произошло. Новую вылазку предприняли на стыке 301-го и 268-го полков в районе Нотколово. Готовились тщательно. Группу возглавил бывалый разведчик старший лейтенант А. Н. Мартынов-Мамончик. Ее инструктировал командир разведывательной роты дивизии капитан Д. М. Бабкин. С точностью до минут узнали, когда происходит смена часовых у выбранного для атаки опорного пункта врага. Вылазка оказалась для фашистов внезапной. Она заняла не более четверти часа. Гитлеровский часовой был захвачен и уведен на нашу сторону. Фашистские батареи открыли огонь только тогда, когда вместе с пленным вернулись в свою траншею.
Пленного доставили на командный пункт дивизии. Его документы и показания свидетельствовали о многом, уточняли наши представления о противнике.
Успех этой вылазки был определен возросшим опытом подразделений дивизии. Более четким стало взаимодействие артиллерийской и пехотной разведок. В 10-м артполку этими вопросами постоянно занимались капитаны Конаков, Петров, старший лейтенант Лысяков, лейтенант Чайкин. Они установили тесные контакты со своими коллегами из пехотной разведки.
Благодаря этому штаб всегда неплохо знал общую группировку противника, вовремя получал сведения о смене его частей, появлении новых или совершенствовании уже существующих укрепленных позиций, до деталей изучил распорядок дня гитлеровцев на переднем крае и т. и. Обстоятельная информация о противнике помогала повышать эффективность артиллерийского огня.
Конечно, наибольшую часть нужных штабу сведений приносили артиллерийские разведчики-наблюдатели. Не случайно в числе тех, кто первым в 10-м артполку удостоился наград, были разведчики рядовые Сидоров, Смирнов, Кислов, Костенко, Харичев, ефрейтор Баландин, старший сержант Ларионов.
Сообщение появились сначала на .
Комментарии (0)